Бойцовский клуб

Теперь принято считать, что все началось с англичанина Дуги Бримсона. Его книга «Куда бы мы ни ехали» всегда была для настоящего фаната тем же, чем остается для марксиста «Капитал». Дуги Бримсон, солдат, прошедший Фолкленды, фанат-хулиган и коллекционер мотоциклов, матерящийся писатель и культовая фигура, написал обо всем: и про «Восстание фанатов», и про «Все о футболе для настоящих мужчин». Он, как считается, сформулировал тот образ знаменитого английского фана, который двинулся завоевывать мир так же, как за сотню лет до него завоевал мир сам футбол.

На самом деле первая проба пера Идеолога увидела свет только в 1996-м, а на отечественных книжных развалах она появилась еще позднее. И уже тем более намного позднее, чем российские стадионы стали огромным бойцовским клубом - безо всякого Дуги Бримсона.

Про новую концепцию МВД обеспечения безопасности на российских стадионах не очень наслышаны даже те, кто по роду своей деятельности обязан был про нее знать в первую очередь, - службы безопасности футбольных клубов. Приглашенные на эту тему порассуждать, они первым делом задают вопрос: почему сейчас?

Как защищали флаги

Пик трибунного беспредела, как уверяют люди, профессионально наблюдающие за нашими симптомами всемирной болезни, пришелся на середину 1990-х. Футбол в те годы особой пассионарности вроде бы вызывать не должен был: ну какие страсти, когда на поле «Текстильщик» из Камышина бьется с «Океаном» из далекой Находки? Тем не менее стадионы уже полыхали.

1995 год, Москва, ЦСКА - «Спартак»: грандиозная драка с участием двух сотен человек. То же самое повторяется в августе 1997-го с тем лишь отличием, что безоговорочную победу одерживают красно-синие, и это вынуждает красно-белых всерьез задуматься о модернизации и перегруппировке ударных сил. Подтягиваются «Зенит» и «Динамо».

Фанаты со стажем уверяют, что на самом деле все началось значительно раньше. Тут позволю себе личные воспоминания. В далеком 1985-м, отправляясь на матч сборной СССР с португальцами, я никак не мог подумать, что стану борцом за чистоту и целостность алого советского стяга. Мы вели 5:0, ворота португальцев словно раздвигал лично Хоттабыч, и никто так и не узнал, откуда у моих соседей на трибуне взялось священное полотнище. На сектор коршунами обрушился милицейский взвод, недвусмысленно шипевший: «Убрать знамя, с-с-суки!» Знамя рвали из рук, оно самым антисоветским образом затрещало, и милиция отступила. Флаг на всякий случай свернули.

Между тем порой нечто английское наблюдалось на наших трибунах и тогда. Буйные гулянья с битьем машин случались не только в честь каждого матча с «Араратом» в Тбилиси.

В 1954-м тбилисский стадион толпа разнесла на матче со «Спартаком» (только по официальным данным, погибли 20 человек). В 1987-м в центре Киева разразилось настоящее побоище между болельщиками того же «Спартака» и киевского «Динамо».

Были и другие случаи. Ветераны рассказывают, что фанатские движения зародились подпольно еще в 1970-е. Спор только о том, чьи были первыми, «Спартака» или ЦСКА, но это спор вечный и неразрешимый. В то время когда полотнище было только для Первомая, а для самовыражения существовали только комсомол да тимуровцы, страна зорко и беспощадно следила за проявлениями самоорганизованной футбольной страсти. А потом все совпало: с одной стороны, стало можно, а с другой - освоение свободы с известным своеобразием протекало отнюдь не только в футболе.

Буйство сопричастности

Все технологии фанатского дела давно разработаны, многократно описаны, ничего нового придумывать не надо. Даже по части терминологии. Скажем, словечко «шедл» - тактическая операция. Образцовый пример которой был преподан этим летом в Петербурге на матче «Зенита» с «Локомотивом». Профессионалы мне показывают фотографии и видео, нажимают на паузу в самых характерных моментах и поясняют.

Шедл - это проникновение во вражеский сектор нескольких десятков фанов, спровоцированная драка и, как в любой операции, грамотный отход. «А как можно проникнуть во вражеский сектор?» - спрашиваю я, не скрывая своего подозрения в пристрастности или заинтересованности стадионных правоохранителей. «Как правило, без этого не обходится. Но бывает и по-другому. Бывает, что происходит массовая скупка у барыг билетов в нужный сектор».

В Петербурге перед матчем, почуяв неладное, в «железнодорожный» сектор организаторы пропускали только по паспортам с московской пропиской. А в перерыве, когда в кордонах расслабились, а билеты остались, по петербургскому сектору пронесся клич: кто желает покуражиться?

Два основных течения в среде фанов - ультрас и хулс. Первых эксперты возводят к испано-итальянской традиции. Ультрас - это перформанс и барабаны, файеры и баннеры. В общем, эстетическое обеспечение борьбы.

Суть вторых (как следует из названия, восходящего к hooligans) формулируется на примере Портоса: он дерется просто потому, что дерется.

Еще, говоря о фанатах в классическом смысле, специалисты используют еще одно полузабытое слово - идеология. Идеология, прямо скажем, нехитрая. «Когда мы говорим о функциях спорта, - объясняет человек, профессионально исследующий фан-движения, - о развивающих, воспитательных, духовных и бог его еще знает каких, мы забываем еще об одной, которая называется по-научному катарсической».

Речь не о моральном очищении, как можно было бы подумать. Речь о естественном для каждого, кто наблюдает за состязанием, чувстве сопричастности. Можно болеть, как болели все понимающие в футболе старики в кепках, не стеснявшиеся аплодировать финту соперника. «Фанат «Спартака» будет аплодировать Жиркову?» - спросил я у одного из лидеров спартаковских фанатов, ожидая лукавых вариаций на тему фанатской объективности. Нет, в ответ желчно: «Ты еще скажи: Вагнеру...»

Идеология бесспорна: наши против не наших. Это общее и понятное здесь доведено до чуждого спорам о политкорректности абсолюта. «Психологи, взволнованные в 1990-х проявлением буйного фанатства, что-то пытались исследовать, - объясняет руководитель службы безопасности одного из популярных клубов. - Психология оказалась сродни военной».

Ультрас бьют в барабаны, хулс рвутся в бой. Отделить одних от других отнюдь не всегда возможно. И в самом деле, если противник рвется в шедл, чистая эстетика становится неуместным излишеством.

Но на пороге нового века фанатское движение вступило в новую стадию.

Как заработать миллион

В Англии, а потом и в Европе настоящую тревогу забили после трагедии на брюссельском стадионе «Эйзель». В мае 1985-го английские фаны перед финалом Кубка европейских чемпионов между «Ливерпулем» и «Ювентусом» устроили беспорядки, в результате которых 39 человек погибли и около 400 получили ранения.

У нас 30 тысяч зрителей приходят на дерби, а собрать тысяч 50-60 - исключительный случай. А денег оставляют на порядок меньше.

Меры, принятые после этого, стали основой всей последующей политики безопасности во всей Европе. Именные билеты - как на самолет. Переоснащение стадионов: ни один из них больше не мог получить сертификат соответствия без оснащения видеокамерами. Блокирование перехода из сектора в сектор. Отлучение проштрафившихся болельщиков от стадиона и изъятие паспортов для выезда на гостевые игры за рубеж. В английской премьер-лиге было перенесено начало матчей, которые теперь начинались не позднее полудня, а пабы открывались только в два часа дня.

И, главное, ужесточение ответственности клубов за деяния своих поклонников. Здесь речь пошла уже не только о мерах карательных. Оказалось, что отношения между клубом и болельщиком - такая же важная составляющая общего спокойствия, как и отношения между фанами и людьми в форме и с дубинкой.

Абрамович, говорят, как-то тоже пообещал: тот из фанатов ЦСКА, кто что-нибудь учудит, на стадион больше никогда не попадет. Знающие люди, цитируя этот апокриф, улыбаются. На наших стадионах, конечно, тоже появились видеокамеры, и «Локомотив» уже продает именные билеты. Но на вопрос о базе данных, составляемой по результатам такого наблюдения, пока отвечают уклончиво. Да и не в базе данных дело. Не только в ней.

Усилия англичан (а за ними немцев, испанцев, итальянцев) были направлены на преодоление дискредитации футбола как зрелища суровых парней из рабочих кварталов. Футбол стал статусным зрелищем. Возьмем игру «Болонья» - «Милан»: пусть и не совсем проходная, но что-то вроде наших «Сатурн» - ЦСКА. На эту игру приходит около 30 тысяч зрителей и платят за это примерно 1 млн евро. У нас 30 тысяч зрителей приходят на дерби, а собрать тысяч 50-60 - исключительный случай. А денег оставляют на порядок меньше.

На самом деле обычный билет в среднем в Европе стоит 30-60 евро. Но в доход клуба идут VIP-места, специальное обслуживание, парковка, наконец («Ливерпуль» получает около 20 млн фунтов только с автовладельцев).

Но для этого кроме соответствующего уровня жизни нужно, чтобы респектабельные люди, готовые получать вполне демократического типа удовольствие за суммы, близкие к 500-700 евро, а то и больше, пошли на футбол - на тот футбол, где нет риска сломать себе нос или провалиться под горящую трибуну.

Для этого нужно еще одно - чтобы клуб в финансовом плане действительно зависел от болельщика. Тут возвращаемся на родину - на «Динамо», в «Лужники» или даже на самый продвинутый «Локомотив».

Вспоминая Конфуция

У нас тоже есть VIP-ложи, но это чуть другое. Это скорее отдых по-русски, в рамках которого среди серьезных людей теперь модно назначать встречу или просто отдыхать не в роскошном ресторане, а в фешенебельной ложе стадиона, время от времени поглядывая на поле.

«Извлечение западного опыта фрагментами, пусть и обширными, работает?» - спросил я у чиновника из РФС, и он мне честно ответил: «Нет, конечно!» Он усмехнулся и вспомнил Конфуция, который на вопрос «Что бы ты делал, придя к власти?» отвечал: «Вернул бы словам их первоначальный смысл».

«Я бы начал бы со слов «инвестиции в футбол», - сказал он. - Я так понимаю: инвестиция - это когда рубль вкладываешь с намерением получить три. Кто всерьез считает, что в нашем футболе это реально?»

Даже с формальной точки зрения частных клубов у нас всего два - «Спартак» и ЦСКА. Хозяева всех остальных - либо окологосударственный бизнес, либо государственная администрация. И для тех, и для других футбол - либо социальная ответственность, либо наказ власти, иногда усугубленный личными амбициями губернатора.

Справедливости ради надо отметить, что наши главные клубы эту необходимость начинают осознавать. Предположим, клубы создадут своим болельщикам такой комфорт, что они организованным и веселым строем двинутся на стадионы. Однако эти стадионы, за исключением ушедшего в историю «Динамо» в Петровском парке, клубам не принадлежат.

Ветеран еще советского боления вспоминает бабушек-билетерш ностальгической фанатской юности: «А теперь стоит мент, и у него в глазах ненависть. Ну почему я должен сдавать пластиковую бутылку с водой? Ладно, сдаю. Но ведь за спиной этого мента работает киоск, в котором продается та же самая вода...»

Знакомый фанат съездил в Сербию (тут надо еще заметить, что в соответствии с глобализацией у наших фанатских «бригад» имеются союзники за рубежом; скажем, злейшие враги на российском фанатском поле, «Спартак» и ЦСКА, дружат соответственно со злейшими белградскими врагами, фанами «Партизана» и «Црвены Звезды»). Так вот, мой знакомый попал на главное сербское дерби и вернулся потрясенный: на стадионе, где, казалось бы, достаточно одной искры для невиданного побоища, не было полицейских. То есть они, конечно, были, но так, чтобы своим видом не портить фантастическое, по оценкам моего видавшего виды знакомого, зрелище.

Наши фанаты на милицию обижены. «Высокие чины, с которыми мы общаемся, все понимают. А вот те, кто командует на стадионах, настроены однозначно: бить», - рассказывает один из лидеров объединения спартаковских фанатов «Фратрия» Иван Катанаев.

Люди, знакомые с устройством нашего футбола, полагают, что проблема глубже, шире и выходит за пределы футбольного мира. «Ответственность за порядок на стадионе несет милиция, она же получает бонусы и потому никого к вопросам безопасности не подпускает, - объясняет специалист по безопасности на стадионах. - Так устроен закон о милиции и вообще все законодательство о массовых мероприятиях. А штрафуют клубы, которые от обеспечения безопасности, собственно, на трибунах не принадлежащего им стадиона оказываются отстранены. Институт стадионных стюардов, давно освоенный на Западе, у нас не работает. Кто в соответствии с нашим законом эти стюарды?»

Демократия по-фанатски

Фанаты, даже если не аплодируют противнику, способны на неожиданную объективность. Что случилось в августе прошлого года в Брянске, куда «Спартак» приехал играть проходной матч с местным «Динамо» в 1/16 Кубка России? Ответ честен: «Спартак» своего фаната тогда достал. И милиция была, как обычно, неласкова, и игра не шла. В общем, признают фанаты, случилась истерика. На видеозаписи, выложенной на RuTube, хорошо видно, как в пресной игровой обстановке фанаты поджигают кресла, потом забрасывают ими ОМОН, с интересом наблюдающий за буйным весельем. За разгром стадиона «Спартак» был оштрафован на 15 тысяч рублей.

Действительно, смешно. Как уверяют спартаковские фанаты, они намерены предложить руководству клуба сделку: фанаты сами платят штрафы за файеры, а клуб договаривается с милицией на тему сдержанности последней.

Такая форма договоренностей и становится нашим фирменным знаком.

Как вспоминает офицер по безопасности одного из клубов, с компромиссом себя могли поздравить в той ситуации все: «Хотите драться - деритесь, но не на стадионе, сказали мы фанатам. А за это мы будем договариваться с милицией о милосердии». И хулс ушли на улицу, в леса, они назначают друг другу встречи-дуэли, бойцовский клуб продолжает функционировать, но футбола это уже как бы и не касается.

Это еще обозначается аббревиатурой ОФ - околофутбол. Здесь даже действуют определенные понятия и некие правила честной игры, fair play. «Скажем, если «мясные» (спартаковские) хулс встретят наших ультрас, они не должны их цеплять. Если, конечно, наши сами первыми не полезут», - объясняли мне правила игры фаны ЦСКА. Правила в общем-то соблюдаются.

Эволюция вообще требует дисциплины. И при этом - своеобразной демократии.

Спартаковские «бригады» объединились в движение «Фратрия», которое в этом году намерено приступить к выпуску членских билетов. «Фратрия» координирует и ультрас, и хулс, она организует выезды, которые остаются делом чести для каждого уважающего себя фаната. Как не без уважения отмечают знающие люди, никакого отступления от принятых норм в своем фанатском секторе «Фратрия» не потерпит: «Милиция-то еще церемонится, а эти сами разберутся так, что мало не покажется».

В этом же направлении движутся и «питерские», и красно-синие, и бело-голубые. У них пока нет столь единых и мощных координаторов вроде «Фратрии», но, скажем, у фанатов ЦСКА есть Red Blue Warriors, есть, между прочим, «Ярославка», которая в кругах фанатов пользуется изрядным уважением: не каждая группировка может позволить себе в сжатые сроки мобилизовать пару десятков бойцов с машинами, чтобы отследить где-нибудь на трассе автобус с враждебными фанатами, организовать нападение и раствориться.

Но на стадионах стало сравнительно тихо. Если не считать истерик типа брянской. «Откуда же берутся баннеры вроде «Monkey, go home», - уточнял я у спартаковских фанатов, если вы все контролируете?»

Красно-синие конкуренты полагают, что это была провокация внутри «Фратрии»: «Борьба за власть, сами понимаете».

В «Фратрии» мое непонимание было встречено с некоторым удивлением: «Ну да, у нас есть люди, которые так считают. А есть те, кто так не считает. Есть фашисты, есть антифашисты - как везде. Но это все вторично. Первично - «Спартак».

«И вообще, что тут такого? - неожиданно поддержали врагов из «Фратрии» их коллеги из ЦСКА. - Почему когда белого футболиста называют козлом, это нормально, а когда черного обезьяной - это расизм?» По моему несколько озадаченному лицу собеседник догадался, что надо еще раз уточнить: мы говорим на условиях анонимности. «Ну и Веллитон ведь и в самом деле играл тогда плохо», - примирительно резюмировал он.

Компромисс

Вожделенная формула мечты любого фаната - это «Барселона»: здесь даже президента клуба выбирают болельщики. В кругах осведомленных в футболе людей роль спартаковских фанатов в скандальном снятии тренера Станислава Черчесова не переоценивается, хотя все признают: кампания была образцовой - и по накалу, и по организации. Тут было все: и акции демонстративного молчания на трибунах, и массовые уходы с трибун во время матча - это что касается самой игры. Но обклеенные тысячами стикеров «Я на ЛУКОЙЛе не заправляюсь!» кресла в спартаковских секторах стадиона «Лужники» - это уже было посвящение лично главному акционеру клуба, вице-президенту ЛУКОЙЛа Леониду Федуну. «Мы бы сами купили «Спартак», - мечтательно произносит Катанаев, - да разве Федун его продаст!»

И наконец, истерика в Брянске. Не такая уж, как полагают наблюдатели, стихийная (Черчесова сняли вскоре после Брянска). Является ли «после» синонимом «вследствие» - не так важно.

На стадионах уже не бьются, а дуэли устраиваются не только для удовольствия, но и для заработка: видео боевых акций выкладывается в сети. «Посмотрите внимательно», - собеседник, исследующий повадки хулс, показывает мне видеозапись и нажимает на паузу. В кадр нечаянно попадает человек, стоящий рядом с оператором, и движения его рук явно указывают на режиссерские функции.

«Лидеры фанатов уже настолько окрепли, что теперь они просто обязаны расширять свое влияние. То, что случилось с Черчесовым, можно трактовать как совпадение. Но случайностей, поверьте, не бывает», - говорит он.

Даже файеры на поле летят не случайно, и не случайно на поле вдруг выскакивают разгоряченные люди: «Выбегание на поле - это тоже не экспромт, это операция, которую надо готовить. Фанаты делают это, уже будучи твердо убежденными, что могут влиять таким образом на ритм и ход игры». Устраивать для этих целей беспорядки на трибунах смысла уже не имеет.

Что дальше? Мой собеседник, специалист по футбольной безопасности, оптимизма не испытывает: «Посмотрите на Всероссийское объединение болельщиков...»

ВОБ было учреждено для поддержки сборной и грандиозного примирения фанатов на общей патриотической основе. «Учреждено ВОБ, разумеется, сверху с соответствующим бюджетом и соответствующими лозунгами». Это, пожалуй, новый поворот фанатской истории, который можно, несомненно, считать исключительно нашим вкладом в мировой опыт. Система осталась примерно той же, какой была в 1990-е, а страсти и амбиции всех задействованных сторон, эволюционируя, требуют выхода. И остаются, как принято, только неформальные компромиссы. Которые позволяют системе не меняться.

«Пришлось с фанатами договариваться, так сказать, непрозрачно, - устав от моих расспросов, не выдержал собеседник из одного московского клуба. - Дали их лидерам возможность заработать на распространении билетов. В ВОБ, кстати, эта же фишка тоже неплохо сработала».

Это, кстати, то, что на Западе исключено в принципе. Единственные денежные льготы, на которые могут рассчитывать тамошние фанаты, их ждут в виде скидок в магазинах футбольной атрибутики. Билеты - это святое, это статья доходов клуба, и на это не претендуют даже самые буйные хулс. А уж прицепные вагоны или целые электрички, которые организует для своих болельщиков РЖД, никакой Дуги Бримсон никогда не придумает, сколько бы книжек, становящихся фанатским первоисточником, он ни написал.