Скорбное достоинство дочерей капитана Сысоева
В общем потоке взаимных обвинений в ходе российско-эстонского кризиса как-то незамеченным оказался один факт. Дочери захороненного в Таллине капитана Ивана Сысоева, погибшего в 1944 году при освобождении города от гитлеровцев, обратились в Минобороны Эстонии с просьбой помочь им перезахоронить останки отца на родине, в Архангельске. Где они и живут. 70-летняя Эсмеральда Ивановна и 68-летняя Светлана Ивановна уже получили ответ от Минобороны Эстонии, что там готовы взять на себя расходы по отправке останков Ивана Сысоева в Россию.
Первоначально эти немолодые женщины обратились с иском в суд на Министерство обороны Эстонии, в связи с готовящимся перезахоронением их отца. И это соответствовало общему осуждению политики эстонских властей. Однако, любовь к отцу, уважение к павшим, подсказали другое решение. Возможно, единственно верное с позиции здравого смысла. Дочери захотели отдать дань уважения отцу, это их святое право, просить не самых разумных политиков в Эстонии, помочь им организовать последнее упокоение останков. И в этом они оказались выше патриотической риторики и государственных амбиций.
В этом эпизоде как в капле воды отразилось неоднозначное отношение людей в России к событиям в Эстонии. Не вызывает ни малейшего сомнения оценка шизофренического упрямства Таллина, не придумавшего ничего другого, как в майские победные дни устроить свои вальпургиевы политические игрища. Когда премьер-министр Эстонии Андрус Ансип заявляет, что перенос захоронений «единственно возможный шаг», что «дальнейшее откладывание решения этого вопроса было невозможным» и могло привести к серьезным последствиям «для государственной безопасности», это только подтверждает диагноз. Что, разве было невозможно прислушаться к просьбе великого соседа, который почти умолял не трогать останки своих героев? Что, Эстонии грозил государственный переворот или дестабилизация строя? Нет, не грозил. Ну и что из того, что «для одних, стоящий в центре города на самом людном месте памятник символизирует оккупацию и депортацию, для других – память и скорбь о павших». Такова современная европейская история, неоднозначная и трагическая. И задача, которая стоит перед потомками, найти модель примирения, преодолеть раскол, а не делать его еще более широким.
Когда страсти накалились, в российских СМИ звучали достаточно трезвые голоса, призывающие с достоинством подойти к возникшей проблеме захоронения. Предлагалось, например, направить в Таллин роту почетного караула и торжественно, на оружейном лафете перевести останки на воинское кладбище. Политически это было для очень многих неприемлемо, но зато по-человечески понятно. Как понятно и желание дочерей капитана Сысоева обратиться с тяжелой просьбой в эстонское Министерство обороны.
Приходится констатировать, что эстонское общество оказалось незрелым в подходе к вопросу о поисках примирения в оценке трагических страниц недавнего прошлого. А ведь есть опыт, когда народам приходится переступать через свою национальную обиду. Особенно опыт примирения Германии и России.
Русский солдат входил в Европу во время Второй мировой войны не как оккупант, а как освободитель. Для политруков это был пропагандистский лозунг, для солдата нет. Особенно в Германию. Воин был преисполнен величием своей освободительной миссии и умирал не ради порабощения, а, без преувеличения, за свободу от нацизма. И не его вина, что кровью героев окропили установление тоталитарных режимов.
Что, разве этот не требующий доказательств тезис, не смог бы стать основой для легитимации нахождения памятников и захоронений российских воинов в европейских столицах? Мог, надо только проявить моральные и духовные усилия. Большинству немцев это удалось. 8 мая они отмечают, нет, не День Победы Красной армии, нет, они отмечают поражение фашистской Германии. И поражение она потерпела от Красной армии.
К такому заключению нация пришла не сразу, а в результате длительных поисков своей новой идентичности и восприятия исторических реалий. И, наверное, поэтому памятники русским воинам и их захоронения в Германии не являются предметом для национальных дискуссий.
