Александр Шестун: «Эти обвинение - фейк от начала и до конца»
«Общая газета» подключилась у судебному процессу экс-главы Серпуховского района Подмосковья Александра Шестуна. Присутствуя в зале заседаний и фиксируя все происходящее – удаление подсудимого из зала суди и продление ареста бывшему чиновнику до 13 февраля 2019 года в его отсутствие – мы наглядно убеждаемся в ангажированности правосудия и абсурдности обвинений.
Полностью разделяя позицию адвокатов Шестуна и будучи уверены в его невиновности, и фабрикации уголовного дела, мы, как пресса, обязаны об этом писать.
Шестун вернулся из «Матросской тишины» в «Лефортово» недолеченным, в тяжелом состоянии, у него отняли все лекарства и отказались предоставить медицинскую помощь. Доступ к нему блокировали как для адвокатов, так и для правозащитников – к нему не смогли пройти ни председатель СПЧ Михаил Федотов, ни представитель ОНК Андрей Бабушкин. С него сняли госзащиту и, как в свое время обещали, посадили в одну камеру с террористом, который позже напал на Александра Вячеславовича с заточкой. Ему дали свидание с семьей на день рождения, но запретили прикоснуться к детям. Ноябрь получается для Шестуна весьма богатым на негативные события месяцем за все время заключения.
Зная, что в СИЗО несладко, мы начали беспокоиться о здоровье Александра Шестуна. Поэтому через адвокатов Александра Вячеславовича мы сделали небольшое заочное интервью, в котором бывший глав Серпуховского района поведал о концовке своей прерванной речи в суде, самочувствии после заседания и предложении следователю Видюкову занять его место.
***
- На судебном заседании по изменению меры пресечения судья Ленская не позволила вам произнести речь...
- А ведь мне было что сказать. Я готовил речь для суда все последние дни – ее хватило бы минут на сорок непрерывного выступления. Но судья перебивала постоянно, сбивала с мысли, не давая высказать мысль до конца. В итоге, дав мне не более 10 минут, меня, в конце концов, и вовсе удалили из зала.
- Что не успели сказать?
- Я собирался рассказать о коррупции в ФСБ. О том давлении, которое оказывалось на меня задолго до возбуждения дела, чтобы я только молчал. В заготовленной мной речи было много деталей, которые ранее я не оглашал, но, видимо, кому-то было невыгодно, чтобы люди это услышали.
Были моменты про то, как с меня специально сняли госзащиту, специально подсадили в камеру агрессивного узбека, который потом на меня напал. Рассказал бы я и о нарушении прав – незаконном отводе моих защитников и недопуске адвокатов в СИЗО «Лефортово», о том, как мне не дают защищаться и отобрали все законы – УК, УПК, чтобы меньше жаловался. Судье же явно было невыгодно все это слушать, потому она меня и удалила. По тем же причинам в зал не пустили и большую часть публики, фактически по ходу дела превратив заседание в закрытое.
- Что происходило после того, как вас удалили из зала? Вам вызывали скорую помощь?
- Да, мне действительно вызывали «скорую». Померили давление – оно оказалось повышенным, также был выявлен высокий уровень сахара в крови. Я чувствовал сильную слабость. Мне дали лекарства. Но самое дикое оказалось в том, что позже меня даже не отвели на оглашение решения по мере пресечения, что абсолютно незаконно. Решение зачитали через дверь, при этом я толком не слышал, что именно там говорили. Поэтому я даже не стал расписываться за оглашение.
- Вас довольно жестко удаляли из зала заседаний. Получили какие-либо травмы при контакте с полицейскими?
- До сих пор очень сильно болит рука. Есть подозрение, что сотрудник полиции надорвал мне мышцу – когда он тащил меня из зала, то из-зо всей силы тянул за металлические наручники, от чего я испытывал сильнейшую боль. В то же время я даже не стал обращаться с этой проблемой к врачам «Лефортово», они все равно не приходят. Там мне вообще практически не оказывается никакой медицинской помощи – несмотря на все мои заявления.
- В телеграм-каналах, которые публикуют так называемый «слив» от следствия, появилась информация, что вам будут пытаться добавить 290-ю статью УК РФ (взятка). Чем это чревато, и есть ли в целом основания для этого?
- Какие могут быть основания? Все это обвинение – фейк от начала и до конца. Могу предполагать, что их конечная цель – упечь меня в тюрьму на 12-15 лет. Этакая своеобразная показательная месть ФСБ – чтобы другим «выступать» неповадно было.
Я уже говорил, что мне угрожают сфабриковать дело и оформить посадку любыми возможными способами. Но дело в том, что нынешние обвинения настолько жидкие, что мои неприятели хотят одновременно и подстраховаться на случай, если что-то из мне предъявленного «слетит», и уже имеющиеся обвинения ужесточить, чтобы я получил по максимуму – вот для чего «пришивается» 290-я.
Это весьма специфическая статья. После громкого дела подмосковных прокуроров, в котором я участвовал, в 2009 году меня уже пытался оговорить криминальный авторитет Сергей Романов по кличке «Граф» и тогда мне тоже привязывали 290-ю, которая позже была отменена за отсутствием события преступления. Судя по практике, для возбуждения этой статьи достаточно, чтобы бабушка на лавочке сказала, что она кому-то давала взятку. А с учетом того, как следствие ведет допросы и, какое давление оказывается на свидетелей, я уже ничему не удивлюсь.
- Ближайшие три месяца вам предстоит провести под арестом. Как думаете, что будет происходить в это время?
- Сложно угадывать, вполне допускаю, что за это время для меня вполне могут сфабриковать какую-то новую историю, ведь именно этим мне и угрожают за мои заявления о коррупции. В то же время я не устану повторять: мой арест изначально абсолютно незаконный, и твердо убежден что Мосгорсуд должен его отменить.
- В своих заметках из СИЗО вы описывали то, как люди буквально сходили с ума в стенах «Лефортово». Пресса сообщает, что в изоляторах используется сыворотка правды, после которой человек теряет ориентацию в пространстве и времени... Чему были свидетель вы?
- Неоднократно встречался с подобным и да, подробно это описывал. В том числе и то, как фигуранты громких дел опасаются за свою жизнь.
Сугробов неоднократно рассказывал попутчикам в автозаке, что пока он ходил на прогулку, ему в бутылку с водой попадали психотропные вещества, чтобы на допросе он наговорил что-нибудь на себя, и он выходил полдня из этого состояния.
Максименко действительно не пьет воду из бутылок, которые продаются в ларьке в «Лефортово» – боится, что отравят и считает, что безопасна только вода из-под крана.
Максименко вообще очень болезненно воспринимает заключение, ему слышатся голоса из розеток, из стен, что, кстати, является здесь достаточно частым явлением, и не он один жалуется на это.
Например, Эргашев, учредитель «Балт-Строя» Дмитрий Сергеев тоже неоднократно говорили об этом. А Максименко однажды вообще отправили на Бутырку в «Кошкин дом» – так называется психиатрическая больница ФСИН. Так что я ничему не удивляюсь. В «Лефортово» созданы условия полной изоляции, бесправия, нарушения прав на защиту. Любой человек может за год сойти с ума в таких условиях, и все это делается специально, с умыслом.
– Подконтрольные силовикам СМИ пишут, что на последнем заседании суда вы вели себя агрессивно, даже якобы «пинали охранников». Не думаете ли вы, что следователи попытаются как-то использовать это против вас?
– Не согласен с тем, что вел себя агрессивно. Я защищал свои права, а мне не позволяли этого делать, прерывали на полуслове, удалили из зала суда. Никакой агрессии, оскорблений я не допускал, говорил только по делу. И уж точно никого не пинал. Но, видимо, кому-то выгодно представлять все так, будто я говорил не по делу, был неадекватен. Я же приводил конкретные факты, и здесь еще вопрос, кто в действительности неадекватен – я, который защищается от ложных обвинений, или следователь, который говорит, что я преступник, поскольку я подал иск в суд в защиту интересов районной администрации и тем самым противодействую следствию.
Если честно, мне просто интересно, как бы себя вел сам следователь Роман Видюков, если бы на него нападал подосланный боец-сокамерник с заточкой, если бы его закрыли в «Лефортово», а затем ему пришлось бы сидеть часами в «стакане», пить из дырявой кружки, если бы ему не давали говорить на заседании, не позволяли бы встречаться с адвокатами, семьей. Думаю, на моем месте также себя вел любой человек, лишенный прав. И тем не менее, это не было агрессией как таковой – это была очередная попытка отстоять свои права.
А вообще, вам не кажется, что в последнее время всех жителей России хотят сделать дураками, люди стали беззащитными и запуганными при мысли о том, что любого из них по поводу и без повода могут взять и бросить за решетку? У нас, наверное, проще быть дураком, чтобы не видеть того, что происходит, закрыться «в домике», отсидеться в своей «скорлупке» – главное, чтобы не трогали.
Только я не могу быть таким, потому что не выношу беспредела, несправедливости и лжи. Иначе как я буду смотреть в глаза своим землякам, своим маме, жене, детям, друзьям... Моя битва за справедливость еще не закончена…
Наше издание будет внимательно следить за развитием событий
