Слух на реальность
Поводом для встречи с известным режиссером, поэтом и художником Татьяной Данильянц, послужил выход в прокат ее фильм «Шесть музыкантов на фоне города». Это документальная картина об Армении, об армянах, и, в том числе, и о том периоде в истории страны, который называют временем «блокады и темноты» (он представлен в фильме редкими хроникальными кадрами), о котором никто в России практически не знает. По отзывам кинокритиков, этот фильм можно назвать - документальный фильм-«мюзикл», потому что музыка отражает и выражает эмоции героев. О том, как снимался фильм, о том, что такое авторское кино и какое место в ее жизни занимает поэзия, режиссер Татьяна Данильянц рассказала в интервью нашему изданию.
- Съемки фильма заняли несколько лет. Почти десять занял только исследовательский период. В фильме есть уникальные кадры кинохроники 90-х. Вы хотели показать страну «до» и «после»?
- Вообще, что такое мир после развала Союза? Эта тема, с которой мне пришлось столкнуться, работая над этим фильмом. Я много где побывала. Например, в Латвии, в Литве, довольно подробно. Обнаружила там какую-то свою ситуацию, связанную, в том числе, и с бытованием русского языка. Как поэт, я много выступала в прибалтийских странах. Много общалась с латвийскими, эстонскими, литовскими поэтами, с русскими авторами, живущими там и пишущими на прибалтийских языках. Я очень подробно изучила и Армению, немного Грузию. Это было связано с разными проектами.
Мы, как представители поколения, которое я называю «девяностниками», в каком-то смысле последние романтики своего времени, родившиеся в одной стране, выросшие в другой. И свою романтическую закалку, закваску мы несем вместе с собой в разные времена. Мы еще помним, чтобы было до развала Советского Союза. Мы помним, что было тогда, регистрируем то, что происходит сейчас. Произошла удивительная вещь: республики, которые были очень близки к нам, в ходе 90-х пережили свои драматическими коллизии, о которых очень часто мы не имеем никакого представления и большинство из нас оказалось «отрезанными» от тех источников связи с ними, которые нас питали. Каждый мой новый проект открывает окно, форточку в Новейшую Историю разных стран (в том числе и бывших республик СССР) и, порой, она оказывается шокирующей. В первую очередь, для меня самой. Например, я не могла представить, что в начале 90-х в Армении было время, которое люди называли блокадой, когда почти четыре года они жили практически без света, без горячей воды, очень плохо было с продовольствием, люди влачили полуголодное существование.
- Это было первое время после развала Союза?
- С 1992 по 1996 год. И приблизительно в этот период, началось все чуть раньше, были перевороты в Парламенте, расстрелы парламентариев, смена правительства, ситуация с Нагорным Карабахом и Сунгаитом. Я слышала об этом только «краем уха».
- Я хотел бы сразу задать самый наверное главный вопрос, с которого начинается любой проект, про финансирование. Кто выделил средства?
- Так оказалось, что киноиндустрия, которая была большим сообщающимся сосудом между странами бывшего Союза, точно также распалась. У каждой страны возник свой бюджет, свой интерес. Снять фильм о дружественной республике Армения в России оказалось очень сложно. Сейчас вряд ли какой-то государственный телеканал даст такой заказ. Дело не просто в «потухшем интересе», дело, думаю, в другом: Армения была и остается своеобразной костью в горле для нескольких стран и позиция России по этому поводу не однозначна. Поэтому получить деньги под проект от государственных структур в России оказалось проблематично. Об этом говорит мой собственный опыт. Это не хорошо и не плохо, это имеет место быть. Но это не значит, что нет других источников финансирования.
- Но это скорее плохо, ведь в России очень много армян…
- Если касаться такой глобальной темы, как российско-армянская дружба, то это своего рода феномен. Эта дружба уходит своими корнями даже не в Советский Союз, а во времена 19 века, когда Российская Империя и Армения отбивались от турок. Эта дружба замешана на крови, на жертвах. Это с одной стороны, с другой, есть тенденция к реформациям в том же армянском обществе. Армянская диаспора на Западе сильна и платежеспособна. Что такое Армения для России? Я не знаю ответ на этот вопрос. Я знаю, что удельный вес российских армян в политике, в бизнесе, медицине в настоящий момент высок и довольно сложно со стороны российского правительства этот факт игнорировать. Но, тем не менее, денег на фильм об армянских топовых музыкантах с российской стороны я не нашла. В Министерство культуры РФ, правда, мы не обращались, тогда мы продвигали другой мой сценарий. Я прошлась по каналам, поговорила с руководством двух федеральных каналов, они мне сказали, что под такой проект денег мне сейчас дать не смогут. Так же как не нашла их у министерства культуры Армении, у мэрии города Еревана. Но есть еще третий ресурс – это частные деньги, инвесторские, продюсерские, спонсорские. Не все люди, как ни странно, хотят получить прибыль. И я нашла организацию, точнее человека, который в итоге стал сопродюсером, а по сути, инвестором, который выделил на это свои собственные деньги. Плюс: я вложила собственные средства. И мы смогли осуществить этот проект. Бывает и такое, что обычные люди собирают деньги, для того, чтобы снять картину. Мы живем в такое время, когда старые схемы перестают работать эффективно. Я не считаю, что я кем-то обижена. Есть темы для Министерства культуры приоритетные и неприоритетные. По ответам федеральных каналов я поняла, что на тот момент, это было в 2014 году, это не актуально. Но, я хочу сказать, что государственные деньги - это очень важно, но это не единственная палочка-выручалочка.
- Вы не одиноки в этом вопросе. В стране много художников, которые хотят что-то донести, но не знают, куда им идти, тем более, когда проект не коммерческий, это же не бизнес с пирожками…
- Я-то как раз знала куда идти, и шла туда: к частным инвесторам. Я хочу обратить ваше внимание, удивительная вещь происходит с этим фильмом. В последние два года произошла революция с кинопрокатом. Во всяком случае, в России. Коммерческие кинотеатры стали брать документальное кино. Как правило, это кинотеатры, которые показывают артхаус, игровое кино и документальное. А еще каких-то пять лет назад в одном интервью я говорила, что такого никогда не будет. Но, мой фильм, с одной стороны, об армянских музыкантах, да, но другой: о каких музыкантах: это Дживан Гаспарян, Малхас, Форш. Это люди, которые собирают стадионы. То есть, сами по себе участники этого проекта - это люди, у которых есть своя огромная аудитория. Они не сказать, чтобы бы слишком артхаусные, они где-то на грани с поп-культурой. Поэтому, в конечном счете, все упирается в рекламу… если бы мы вложили много денег в нее, то могли бы собирать даже по России огромные залы. Но мы надеемся, что при помощи наших агентов, фильм сможет гастролировать, я уверена в этом, по Северной Америке, Южной Америке, где есть существенные армянские диаспоры. Будет достойно показан в Европе. Это в наших совместных планах. Не могу не сказать о них, людях, энтузиастах, которые взялись за это безумно сложное дело – прокат и пиар документального российского кино. Они прекрасно осознавали все сложности, с которыми им придется столкнуться. Но как сказал известный критик Виктория Белопольская, этот фильм «можно занести в Красную Книгу Кино», так как это редкий жанр документального киномюзикла, где музыка играет роль персонажа. Но «еще не вечер». Я верю, что у фильма хороший международный потенциал. Я «тестировала» его на публике в Голландии, во Франции, Италии… Конечно это публике интересно, ведь язык музыки понятен всем.
- Первая презентация здесь, в России, где еще планируете? В Армении?
- Конечно, планируем. Интересно, но если говорить о маркетинге, то люди по-разному этот фильм смотрят: не-армяне и армяне; армяне из Еревана и, например, из диаспор. Ностальгируют даже те, кто не из Еревана, даже и не обязательно армяне. Люди ностальгируют по времени СССР, по некому мифу… Музыка в данном случае заменяет слова. А в фильме ее очень много, такую мы ставили задачу. Интересно понять, как воспринимается фильм от группы к группе. Кому-то все показанное на экране покажется хорошо знакомым, а кто-то скажет: нет, мы подобного ракурса еще не видели, где ты его взяла?
- А как вообще родилась идея?
- Я приехала в Ереван в 2007 году на фестиваль. Привезла фильм о Венеции «Сад, который скрыт». Это был небольшой фестиваль, на котором я получила специальный приз. Но, вообще впечатления о моем пребывании тогда были «не очень». Перед самым отъездом мой новый знакомый отвел меня в Джаз-клуб «Поплавок», где в разное время выступали многие известные музыканты, включая Чика Кориа. И там я увидела это парня, которого звали Форш, это его музыкальный псевдоним. И он «зажигал». А ведь для меня музыка, это все. Я сама много лет ей занималась. Когда я услышала этого музыканта, я поняла, что этот город живет. Так родилась мысль сделать небольшой фильм о Форше, на 20 минут. Он был заявлен на одном из фестивалей, который планировал профинансировать альманах о Ереване. Этот проект так и не случился, но идея в голове осталась.
В 2012 году я побывала на фестивале «Золотой абрикос». На него приезжали такие звезды как Тео Ангелопулос, Кшиштоф Занусси и т.д. В неформальной обстановке, во время ужина министр культуры Армении сказала мне: «Почему бы вам не снять фильм о Ереване, такой, как вы сняли о Венеции»? На что я сказала: «Будет финансирование, сниму». И тогда у меня возникла идея-фикс, что я должна обязательно снять такой фильм. Но поскольку уже был задел в виде идеи о музыканте Форше, стало понятно, что это не просто фильм о Ереване и ереванцах, это фильм о музыке и музыкантах.
- Вам самой ваша работа понравилась? Если бы можно было что то переделать, переснять, что –то изменили бы?
- Не существует сослагательного наклонения. Все снято так как задумывалось в тот момент, в те годы – значит, правильно, в этом я уверена.
- Давайте немного поговорим о Вас. Кто на Вас повлиял? К какому идеалу Вы стремитесь?
- В 1997 году я познакомилась с Кшиштофом Занусси. Он очень связан с Россией, работал с Михалковым. Занусси чрезвычайно интересный человек, наполовину итальянец, наполовину – поляк. Он очень любопытен как персонаж. Свободно говорит на 5 языках, много путешествует, живет невероятно интенсивной внутренней жизнью. На момент нашего знакомства я закончила Суриковский институт и училась в аспирантуре Российской Академии Художеств (РАХ). Когда я с ним познакомилась, пообщалась, то сказала: «Хочу быть как он, хочу быть человеком мира, чувствовать, что мир вокруг - мой дом». Я бывала у него на съемках, он давал мне рекомендательные письма, в частности, для этого фильма. Этот человек оказал огромное влияние на меня. Не напрямую конечно. А это иногда даже сильнее. Я действительно чувствую, что мир - это мой дом и считаю, что это единственно правильное к нему отношение.
- Если бы кто-то скажем, принес Вам чемодан денег и дал возможность реализовать любой проект. Что бы Вы сделали?
- В моем портфеле много интересных сценариев. Например, один потрясающий о деревьях. Второй - сценарий одного известного сценариста. Этот проект меня очень греет. Но по нему нужно долго и серьезно работать, искать финансирование, одного чемодана может не хватить, поскольку нужна кинозвезда европейского уровня. Для меня это - серьезный вызов, есть над чем работать, но без денег бессмысленно даже начинать.
- К сериальному жанру как относитесь? Вообще фильмы смотрите?
- Я не смотрю телевизор. Иногда пересматриваю свои любимые сериалы – «Доктор Хаус» и «Секс в большом городе». Местами они примитивны, но местами гениальны. Но для реализации себя мне такая форма не интересна, скучна. А я вообще не люблю скучать. Есть два состояния, когда скучно. В одном, нужно сделать над собой усилие и дальше будет весело, а бывает скучно, что никакое усилие не поможет, а значит просто не нужно за это браться. Это касается всего – семьи, детей, жизни… Никогда не нужно заниматься тем, что тебе не нравится.
- Фотография, как она пришла в вашу жизнь?
- Рано пришла. Отец подарил мне старую камеру. Сейчас я занимаюсь фото в рамках разных проектов. В Венеции я заинтересовалась скульптурой из муранского стекла и сделала два художественных проекта. Один из них – «Русская душа». Леденцы путешествовали по России и люди на улицах рассказывали мне о леденцах. А потом мы сделали их из муранского стекла. Это странный проект, но он по-своему соединил Россию и Италию. Важно строить мосты между людьми, культурами. Они дают возможность ощутить, что мир вокруг - это твой дом. Вот так - я живу, а мосты строятся. Я ведь особо не ангажирована ни государственными структурами, ни кем-то еще. Я ангажирована своими собственными идеями, мечтами, вызовами. Но то, что мы делаем, может обрести более широкое социальное бытование. Фильмы наши надо показывать и в проблемных местах: в тюрьмах, в детдомах, в больницах. Это будет правильно.
- Вы думаете, это было бы интересно?
- Думаю, да. Людям нравится то, что задевает их чувства, эмоции. У меня есть курс, я учу студентов снимать кино. Так вот я им говорю, что способность творить, сочинять, фантазировать - это то, что отличает нас от животных. Мы можем порождать миры, но, увы, в последнее время, жизнь сосредоточена на выживании. И в какой-то момент мы все оказываемся разлученными сами с собой. Так устроен мир. И нужно прикладывать усилие, усилия, иногда огромные, чтобы себя расшевелить, вернуть в состояние ребенка. Я говорю им, доставайте из себя свою мечту. Снимайте о том, что хотели бы снять. Нет никаких ограничений. Я считаю, что внутренняя свобода – это и есть те базовые вещи, те краеугольные камни, на которых держится наше подлинное существование
- За какое время можно этому научить? Сколько длится курс?
- Это особый курс. Он длиться всего пять месяцев. Процесс идет быстро. Это связано с тем, что еще на собеседовании я определяю, смогу я работать с этими людьми или нет. У них должна быть очень сильная внутренняя мотивация. После нескольких продолжительных сессий мы выходим «в поля» и снимаем кино. Эти знания потом студенты используют для разных своих художественных проектов.
- В России есть две престижные кинопремии «Ника» и «Золотой орел», там есть номинация документальное кино. Вы пробовали когда-нибудь там участвовать?
- Мы никогда не подавали заявку на участие в этих кинопремиях. Возможно, мы не правы. Здорово, когда существует целая кинофабрика, где есть свой отдел маркетинга, фестивальный отдел. Но когда это маленькая компания, как наша, например, «Butterfly Angel Film», где всего несколько сотрудников, включая меня, то трудно все охватить. Но это нормально, мы развиваемся.
- В российских конкурсах вообще участвовали?
- Участвовали. В рамках московского кинофестиваля показывали мои короткометражные фильмы. Самый первый свой фильм игровой короткий фильм «Старые негативы» я сняла, обучаясь в киношколе Анджея Вайды в 1997 году. Венецианский мой «диптих» из двух документальных работ («Сад, который скрыт» и «Венеция на плаву») участвовал в специальной программе, учрежденной муниципалитетом Венеции. Вообще, я очень сложно отношусь к фестивалям, к конкурсам… Это очень не простая тема.
- Особенно в России?
- Везде. Каждый более или менее престижный фестиваль, я даже не говорю о фестивалях группы «А», как Венеция, Канны… Это как свое государство со своими законами. Режиссер там может быть не последнее лицо, но как-то слишком много фильтров, которые работают при отборе. Слишком.
- Что значит поэзия в вашей жизни?
- Поэзия, это самое главное в моей жизни после музыки. Если человек пишет стихи, он имеет доступ ко всему миру, «ключи» к миру. Я выступаю со своими стихами с 1991 года. Выступала на маленьких сценах и на больших фестивалях. В Европе, например, на фестивале в городе Струга, поэтический фестиваль там собирал и собирает огромное количество людей со всех Балкан.
Поэзия, она присутствует каким-то образом в нашей ДНК, она имеет какое-то прямое отношения к тайне рождения и тайне смерти. Но это когда занимаешься актуальной поэзией, а не эстрадной. Слова порождают и излучают смыслы. На самом деле, это немного страшная вещь, потому, находясь в поэтическом потоке, ты пребываешь одновременно и в физическом мире, и в другом, который можно назвать очень по-разному, все зависит от разных культурных традиций. Способность писать стихи – медиуматична, да и, скажу в рифму, аномальна тоже, как аномален шестой палец или третий глаз. Актуальная поэзия - поэзия, ангажированная смыслами, идущими от времени, из времени, из города, она подпитывается энергетикой разного, энергетикой людей и мест тоже. Она взаимодействует с энергетикой всего мира, в котором мы живем, ощущая и соединяя его, делая его единым. И я думаю, что человек, который как-то правильно к этому подключен, в состоянии прогнозировать будущее, чувствовать его и это нормально. Так устроен энергетический мир. Хотя от этого бывает иногда немного жутковато. Иной раз, когда у меня бывают перерывы в писАнии, я испытываю облечение. Но очень ненадолго. Потому что потом начинает не хватать объема реальности и остроты слуха, слуха на реальность.
***
Прокат фильма начался в Москве 7 апреля в Центре Документального Кино (ЦДК), далее, в «Ереван-плаза» на Тульской (12 апреля спецпоказ), далее, с 13-ого апреля в «Пяти звездах» на Новокузнецкой. В Санкт-Петербурге фильм показывается в кинотеатре «Родина» (с 6 апреля), в Красноярске - в кинотеатре «Победа» с 27 апреля.
