Диалоги с вагиной
Маттиас Лангхофф показал на Мейерхольдовских встречах Квартет Хайнера Мюллера
Швейцарский режиссер Маттиас Ланхофф очутился в Москве сразу с двумя приятными оказиями. Мало того, что он показал здесь свою постановку «Квартета» Хайнера Мюллера, так еще и получил из рук худрука Центра имени Мейерхольда Валерия Фокина почетный Мейерхольдовский приз. Свежеиспеченной традицией Мейерхольдовских встреч Фокин обзавелся в прошлом году. Раз в год приглашать в Москву кого-то из талантливых европейцев, смотреть какой-нибудь из его спектаклей, с почтением выслушивать лекцию мэтра - это дело славное, с какой стороны ни глянь. Особенно если репутация лауреата окажется подтверждена качеством самого спектакля.
Содержание этого «Квартета» можно выразить одним словом - самим названием парижской труппы, показавшей его. Компания называется «Румпельпумпель», и это смешное звукосочетание по-русски прозвучит как «Дрыг! Дрыг!». Что за дрыг-дрыг такой? А оказывается, наш, русский, из чеховских черновиков к «Вишневому саду» заимствованный, бедолаге Фирсу принадлежащий: «Дядя прыгнул с телеги… взял куль… а в том куле опять куль. И глядит, а там что-то - дрыг! дрыг!»
С этим самым «румпель-пумпелем» зрители ознакомятся, едва начнется спектакль. Бодрое дрыг-дрыг проделывают некие женские ноги в неаппетитном исподнем, в то время как остальная часть туловища погружена в проржавленную легковушку. Это веселое дело сопровождается эротичными стонами и изысканными диалогами с воображаемым любовником. Сам любовник, виконт де Вальмон, вскоре обогнет пригорок, где водружен этот автомобиль, и с любопытством воззрится на происходящее. Хотя пьеса и называется «Квартет», других персонажей, кроме этих двух помятых и немолодых людей (актеры «Комеди Франсез» Мюриель Майетт и Франсуа Шатто), в этот вечер увидеть не доведется. Ведь инсценировкой романа Шодерло де Лакло «Опасные связи» занимался не кто-нибудь, а Хайнер Мюллер, фантазия которого унеслась весьма далеко от первоисточника. На вопрос, где и когда происходит действие его пьесы, он отвечает двояко: в будуаре кануна Великой французской революции и в бункере после третьей мировой войны. Намек улавливаете? Зритель увидит начало конца европейской цивилизации и самый-самый конец концов.
Про концы в этот вечер зрителям вообще расскажут довольно много. Равно как и про отверстия, предназначенные для поглощения этих самых концов. Да и вообще про механическое соприкосновение слизистых оболочек. Про дрыг-дрыг. В своих диалогах с маркизой де Мертей виконт де Вальмон зачастую обращается не к ней самой, а к ее вагине. Точно так же поступает и она. Половые оконечности вместе со своими хозяевами становятся равноправными участниками этого квартета. Причем эротические конвульсии героев здесь фактически приравнены к предсмертным.
Мультимедийной добавкой к этому спектаклю станут кадры европейской кинохроники, идущие вперемешку с бесконечными диалогами. Немножко Гитлера, немножко Сталина, немножко Кинг-Конга и много-много кладбищ, по которым с любопытством скользит камера. Кладбищенское тление распространится и на сцену, где водружена пара-тройка разбитых гробов. Циничные герои пьесы Хайнера Мюллера без устали говорят о том, что «вечность - это затяжная эрекция», и богохульничают, в то время как их всех, зевая, ждет гроб. Временами персонажи меняются ролями. Вальмон, несмотря на мешающую делу тучную задницу, лезет, проклиная шнуровку, в кринолин, Мертей просовывает свои целлюлитные телеса во фрак. Словом, развлекают себя как могут, перевоплощаясь то в госпожу де Турвель, то еще в кого-нибудь.
В полной мере передающие особенности стиля рококо, витиеватые и избыточные диалоги героев с трудом воспринимаются на слух, и чем ближе к финалу - тем сложнее. Главное ощущение от этого спектакля - всепроникающая усталость. Усталость и от словесной шелухи, до которой столь падка европейская цивилизация, и от бесконечных механических совокуплений. Глядя в вагину, герои Хайнера Мюллера уже не видят в ней тех прелестей, что она сулит восторженным юношам. Теперь это что-то вроде черной дыры, куда летит одряхлевшая европейская цивилизация. «Всем нам - п..а» - вот что, видимо, хотели сказать герои этого «Квартета».
